Неточные совпадения
Бросились они все разом в болото, и больше половины их тут потопло («многие за землю свою поревновали», говорит летописец); наконец, вылезли из трясины и видят:
на другом краю болотины, прямо перед ними, сидит сам князь — да глупый-преглупый! Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот так князь! лучшего и желать нам не надо!
Тем не менее он все-таки сделал слабую попытку дать отпор. Завязалась борьба; но предводитель вошел уже в ярость и не помнил себя. Глаза его сверкали, брюхо сладострастно ныло. Он задыхался, стонал, называл градоначальника душкой, милкой и
другими несвойственными этому сану именами; лизал его, нюхал и т. д. Наконец с неслыханным остервенением
бросился предводитель
на свою жертву, отрезал ножом ломоть головы и немедленно проглотил.
На этот призыв выходит из толпы парень и с разбега
бросается в пламя. Проходит одна томительная минута,
другая. Обрушиваются балки одна за
другой, трещит потолок. Наконец парень показывается среди облаков дыма; шапка и полушубок
на нем затлелись, в руках ничего нет. Слышится вопль:"Матренка! Матренка! где ты?" — потом следуют утешения, сопровождаемые предположениями, что, вероятно, Матренка с испуга убежала
на огород…
Совершенно успокоившись и укрепившись, он с небрежною ловкостью
бросился на эластические подушки коляски, приказал Селифану откинуть кузов назад (к юрисконсульту он ехал с поднятым кузовом и даже застегнутой кожей) и расположился, точь-в-точь как отставной гусарский полковник или сам Вишнепокромов — ловко подвернувши одну ножку под
другую, обратя с приятностью ко встречным лицо, сиявшее из-под шелковой новой шляпы, надвинутой несколько
на ухо.
Вот послышались шаги папа
на лестнице; выжлятник подогнал отрыскавших гончих; охотники с борзыми подозвали своих и стали садиться. Стремянный подвел лошадь к крыльцу; собаки своры папа, которые прежде лежали в разных живописных позах около нее,
бросились к нему. Вслед за ним, в бисерном ошейнике, побрякивая железкой, весело выбежала Милка. Она, выходя, всегда здоровалась с псарными собаками: с одними поиграет, с
другими понюхается и порычит, а у некоторых поищет блох.
Вдруг Жиран завыл и рванулся с такой силой, что я чуть было не упал. Я оглянулся.
На опушке леса, приложив одно ухо и приподняв
другое, перепрыгивал заяц. Кровь ударила мне в голову, и я все забыл в эту минуту: закричал что-то неистовым голосом, пустил собаку и
бросился бежать. Но не успел я этого сделать, как уже стал раскаиваться: заяц присел, сделал прыжок и больше я его не видал.
— А? Так это насилие! — вскричала Дуня, побледнела как смерть и
бросилась в угол, где поскорей заслонилась столиком, случившимся под рукой. Она не кричала; но она впилась взглядом в своего мучителя и зорко следила за каждым его движением. Свидригайлов тоже не двигался с места и стоял против нее
на другом конце комнаты. Он даже овладел собою, по крайней мере снаружи. Но лицо его было бледно по-прежнему. Насмешливая улыбка не покидала его.
— Это все вздор и клевета! — вспыхнул Лебезятников, который постоянно трусил напоминания об этой истории, — и совсем это не так было! Это было
другое… Вы не так слышали; сплетня! Я просто тогда защищался. Она сама первая
бросилась на меня с когтями… Она мне весь бакенбард выщипала… Всякому человеку позволительно, надеюсь, защищать свою личность. К тому же я никому не позволю с собой насилия… По принципу. Потому это уж почти деспотизм. Что ж мне было: так и стоять перед ней? Я ее только отпихнул.
Собирались
друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины
бросались друг на друга, кололись и резались, кусали и ели
друг друга.
Случилось так, что Коля и Леня, напуганные до последней степени уличною толпой и выходками помешанной матери, увидев, наконец, солдата, который хотел их взять и куда-то вести, вдруг, как бы сговорившись, схватили
друг друга за ручки и
бросились бежать. С воплем и плачем кинулась бедная Катерина Ивановна догонять их. Безобразно и жалко было смотреть
на нее, бегущую, плачущую, задыхающуюся. Соня и Полечка
бросились вслед за нею.
Другой. Где уж жива! Высоко бросилась-то: тут обрыв, да, должно быть,
на якорь попала, ушиблась, бедная! А точно, ребяты, как живая! Только
на виске маленькая ранка, и одна только, как есть одна, капелька крови.
Захотел ли он скрыть от самых стен, что у него происходило
на лице, по
другой ли какой причине, только он встал, отстегнул тяжелые занавески окон и опять
бросился на диван.
Аркадий
бросился на шею к своему бывшему наставнику и
другу, и слезы так и брызнули у него из глаз.
Отскочив от него, она
бросилась на диван, ее пестренькое лицо сразу взмокло слезами; задыхаясь, всхлипывая, она взмахивала платком в одной руке,
другою колотила себя по груди и мычала, кусая губы.
Самгин был утомлен впечатлениями, и его уже не волновали все эти скорбные, испуганные, освещенные любопытством и блаженно тупенькие лица, мелькавшие
на улице, обильно украшенной трехцветными флагами. Впечатления позволяли Климу хорошо чувствовать его весомость, реальность. О причине катастрофы не думалось. Да, в сущности, причина была понятна из рассказа Маракуева: люди
бросились за «конфетками» и передавили
друг друга. Это позволило Климу смотреть
на них с высоты экипажа равнодушно и презрительно.
Вскрикивая, он черпал горстями воду, плескал ее в сторону Марины, в лицо свое и
на седую голову. Люди вставали с пола, поднимая
друг друга за руки, под мышки, снова становились в круг, Захарий торопливо толкал их, устанавливал, кричал что-то и вдруг, закрыв лицо ладонями,
бросился на пол, — в круг вошла Марина, и люди снова бешено, с визгом, воем, стонами, завертелись, запрыгали, как бы стремясь оторваться от пола.
Несколько человек, должно быть — молодых, судя по легкости их прыжков, запутались среди лошадей,
бросаясь от одной к
другой, а лошади подскакивали к ним боком, и солдаты, наклоняясь, смахивали людей с ног
на землю, точно для того чтоб лошади прыгали через них.
Дамы начали смеяться и перешептываться; некоторые из мужчин улыбались; готовился опять взрыв хохота, но в эту минуту в комнате раздалось в одно время как будто ворчанье собаки и шипенье кошки, когда они собираются
броситься друг на друга. Это загудели часы.
Там нашли однажды собаку, признанную бешеною потому только, что она
бросилась от людей прочь, когда
на нее собрались с вилами и топорами, исчезла где-то за горой; в овраг свозили падаль; в овраге предполагались и разбойники, и волки, и разные
другие существа, которых или в том краю, или совсем
на свете не было.
Может быть, Вера несет крест какой-нибудь роковой ошибки; кто-нибудь покорил ее молодость и неопытность и держит ее под
другим злым игом, а не под игом любви, что этой последней и нет у нее, что она просто хочет там выпутаться из какого-нибудь узла, завязавшегося в раннюю пору девического неведения, что все эти прыжки с обрыва, тайны, синие письма — больше ничего, как отступления, — не перед страстью, а перед
другой темной тюрьмой, куда ее загнал фальшивый шаг и откуда она не знает, как выбраться… что, наконец, в ней проговаривается любовь… к нему… к Райскому, что она готова
броситься к нему
на грудь и
на ней искать спасения…»
Ему было не легче Веры. И он, истомленный усталостью, моральной и физической, и долгими муками, отдался сну, как будто
бросился в горячке в объятия здорового
друга, поручая себя его попечению. И сон исполнил эту обязанность, унося его далеко от Веры, от Малиновки, от обрыва и от вчерашней, разыгравшейся
на его глазах драмы.
Наконец
бросилась к свечке, схватила ее и осветила шкаф. Там, с ожесточенным нетерпением, взяла она мантилью
на белом пуху, еще
другую, черную, шелковую, накинула первую
на себя, а
на нее шелковую, отбросив пуховую косынку прочь.
«Нужна деятельность», — решил он, — и за неимением «дела»
бросался в «миражи»: ездил с бабушкой
на сенокос, в овсы, ходил по полям, посещал с Марфенькой деревню, вникал в нужды мужиков и развлекался также: был за Волгой, в Колчине, у матери Викентьева, ездил с Марком удить рыбу, оба поругались опять и надоели один
другому, ходил
на охоту — и в самом деле развлекся.
Райский, живо принимая впечатления, меняя одно
на другое,
бросаясь от искусства к природе, к новым людям, новым встречам, — чувствовал, что три самые глубокие его впечатления, самые дорогие воспоминания, бабушка, Вера, Марфенька — сопутствуют ему всюду, вторгаются во всякое новое ощущение, наполняют собой его досуги, что с ними тремя — он связан и той крепкой связью, от которой только человеку и бывает хорошо — как ни от чего не бывает, и от нее же бывает иногда больно, как ни от чего, когда судьба неласково дотронется до такой связи.
Новостей много, слушай только… Поздравь меня: геморрой наконец у меня открылся! Мы с доктором так обрадовались, что
бросились друг другу в объятия и чуть не зарыдали оба. Понимаешь ли ты важность этого исхода?
на воды не надо ехать! Пояснице легче, а к животу я прикладываю холодные компрессы; у меня, ведь ты знаешь — pletora abdominalis…» [полнокровие в системе воротной вены (лат.).]
Тут кончались его мечты, не смея идти далее, потому что за этими и следовал естественный вопрос о том, что теперь будет с нею? Действительно ли кончилась ее драма? Не опомнился ли Марк, что он теряет, и не
бросился ли догонять уходящее счастье? Не карабкается ли за нею со дна обрыва
на высоту? Не оглянулась ли и она опять назад? Не подали ли они
друг другу руки навсегда, чтоб быть счастливыми, как он, Тушин, и как сама Вера понимают счастье?
Наконец глаза ее остановились
на висевшей
на спинке стула пуховой косынке, подаренной Титом Никонычем. Она
бросилась к ней, стала торопливо надевать одной рукой
на голову,
другой в ту же минуту отворяла шкаф и доставала оттуда с вешалок, с лихорадочной дрожью, то то, то
другое пальто.
Вскочила это она, кричит благим матом, дрожит: „Пустите, пустите!“
Бросилась к дверям, двери держат, она вопит; тут подскочила давешняя, что приходила к нам, ударила мою Олю два раза в щеку и вытолкнула в дверь: „Не стоишь, говорит, ты, шкура, в благородном доме быть!“ А
другая кричит ей
на лестницу: „Ты сама к нам приходила проситься, благо есть нечего, а мы
на такую харю и глядеть-то не стали!“ Всю ночь эту она в лихорадке пролежала, бредила, а наутро глаза сверкают у ней, встанет, ходит: „В суд, говорит,
на нее, в суд!“ Я молчу: ну что, думаю, тут в суде возьмешь, чем докажешь?
Князь сидел
на диване за круглым столом, а Анна Андреевна в
другом углу, у
другого накрытого скатертью стола,
на котором кипел вычищенный как никогда хозяйский самовар, приготовляла ему чай. Я вошел с тем же строгим видом в лице, и старичок, мигом заметив это, так и вздрогнул, и улыбка быстро сменилась в лице его решительно испугом; но я тотчас же не выдержал, засмеялся и протянул ему руки; бедный так и
бросился в мои объятия.
Представьте, что из шестидесяти тысяч жителей женщин только около семисот. Европеянок, жен, дочерей консулов и
других живущих по торговле лиц немного, и те, как цветы севера, прячутся в тень, а китаянок и индианок еще меньше. Мы видели в предместьях несколько китайских противных старух; молодых почти ни одной; но зато видели несколько молодых и довольно красивых индианок. Огромные золотые серьги, кольца, серебряные браслеты
на руках и ногах
бросались в глаза.
Один смотрит, подняв брови, как матросы, купаясь, один за
другим бросаются с русленей прямо в море и
на несколько мгновений исчезают в воде;
другой присел над люком и не сводит глаз с того, что делается в кают-компании; третий, сидя
на стуле, уставил глаза в пушку и не может от старости свести губ.
Изредка нарушалось однообразие неожиданным развлечением. Вбежит иногда в капитанскую каюту вахтенный и тревожно скажет: «Купец наваливается, ваше высокоблагородие!» Книги, обед — все
бросается, бегут наверх; я туда же. В самом деле, купеческое судно, называемое в море коротко купец, для отличия от военного, сбитое течением или от неуменья править, так и ломит, или
на нос, или
на корму, того и гляди стукнется, повредит как-нибудь утлегарь, поломает реи — и не перечтешь, сколько наделает вреда себе и
другим.
Петухи надулись, гребни у них побагровели, они только что
бросились один
на другого, как хозяева растащили их за хвосты.
Точно несколько львов и тигров
бросаются, вскакивают
на дыбы, чтоб впиться один в
другого, и мечутся кверху, а там вдруг целой толпой шарахнулись вниз — только пыль столбом стоит поверх, и судно летит туда же за ними, в бездну, но новая сила толкает его опять вверх и потом становит боком.
Все
бросились менять, то есть повезли со всех сторон сюда доллары, и брали за них векселя
на Лондон и
другие места, выигрывая по два шиллинга
на доллар.
Другой переводчик, Эйноске, был в Едо и возился там «с людьми Соединенных Штатов». Мы узнали, что эти «люди» ведут переговоры мирно; что их точно так же провожают в прогулках лодки и не пускают
на берег и т. п. Еще узнали, что у них один пароход приткнулся к мели и начал было погружаться
на рейде; люди уже
бросились на японские лодки, но пробитое отверстие успели заткнуть. Американцы в Едо не были, а только в его заливе, который мелководен, и
на судах к столице верст за тридцать подойти нельзя.
Опять один перескочил через
другого, царапнул того шпорой,
другой тоже перескочил и царапнул противника так, что он упал
на бок, но в ту же минуту встал и с новой яростью
бросился на врага.
Если было в горьких воспоминаниях Илюшечки нечто самое горьчайшее, то это именно весь этот эпизод с Красоткиным, бывшим единственным
другом его и защитником,
на которого он
бросился тогда с ножиком.
— Да, мне. Давеча он
на улице с мальчиками камнями перебрасывался; они в него шестеро кидают, а он один. Я подошел к нему, а он и в меня камень бросил, потом
другой мне в голову. Я спросил: что я ему сделал? Он вдруг
бросился и больно укусил мне палец, не знаю за что.
Он
бросился вон. Испуганная Феня рада была, что дешево отделалась, но очень хорошо поняла, что ему было только некогда, а то бы ей, может, несдобровать. Но, убегая, он все же удивил и Феню, и старуху Матрену одною самою неожиданною выходкой:
на столе стояла медная ступка, а в ней пестик, небольшой медный пестик, в четверть аршина всего длиною. Митя, выбегая и уже отворив одною рукой дверь,
другою вдруг
на лету выхватил пестик из ступки и сунул себе в боковой карман, с ним и был таков.
Фетюкович
бросился к нему впопыхах, умоляя успокоиться, и в тот же миг так и вцепился в Алешу. Алеша, сам увлеченный своим воспоминанием, горячо высказал свое предположение, что позор этот, вероятнее всего, состоял именно в том, что, имея
на себе эти тысячу пятьсот рублей, которые бы мог возвратить Катерине Ивановне, как половину своего ей долга, он все-таки решил не отдать ей этой половины и употребить
на другое, то есть
на увоз Грушеньки, если б она согласилась…
Главное же, обиделся тем, что слишком скоро меня за своего
друга принял и скоро мне сдался; то
бросался на меня, пугал, а тут вдруг, только что увидел деньги, и стал меня обнимать.
Раз случилось, что Федор Павлович, пьяненький, обронил
на собственном дворе в грязи три радужные бумажки, которые только что получил, и хватился их
на другой только день: только что
бросился искать по карманам, а радужные вдруг уже лежат у него все три
на столе.
Он поклялся
на коленях пред образом и поклялся памятью отца, как потребовала сама госпожа Красоткина, причем «мужественный» Коля сам расплакался, как шестилетний мальчик, от «чувств», и мать и сын во весь тот день
бросались друг другу в объятия и плакали сотрясаясь.
Оказалось, что первым проснулся Дерсу; его разбудили собаки. Они все время прыгали то
на одну, то
на другую сторону костра. Спасаясь от тигра, Альпа
бросилась прямо
на голову Дерсу. Спросонья он толкнул ее и в это время увидел совсем близко от себя тигра. Страшный зверь схватил тазовскую собаку и медленно, не торопясь, точно понимая, что ему никто помешать не может, понес ее в лес. Испуганная толчком, Альпа
бросилась через огонь и попала ко мне
на грудь. В это время я услышал крик Дерсу.
Стрелки не поняли, в чем дело, и в недоумении смотрели
на мои движения. Но в это время подошли Дерсу и Чжан Бао. Они
бросились ко мне
на помощь: Дерсу протянул сошки, а Чжан Бао стал бросать мне под ноги плавник. Ухватившись рукой за валежину, я высвободил сначала одну ногу, потом
другую и не без труда выбрался
на твердую землю.
Если это не удастся, она берет кабаргу измором, для чего преследует ее до тех пор, пока та от усталости не упадет; при этом, если
на пути она увидит
другую кабаргу, то не
бросается за нею, а будет продолжать преследование первой, хотя бы эта последняя и не находилась у нее в поле зрения.
В тайге Уссурийского края надо всегда рассчитывать
на возможность встречи с дикими зверями. Но самое неприятное — это встреча с человеком. Зверь спасается от человека бегством, если же он и
бросается, то только тогда, когда его преследуют. В таких случаях и охотник и зверь — каждый знает, что надо делать.
Другое дело человек. В тайге один бог свидетель, и потому обычай выработал особую сноровку. Человек, завидевший
другого человека, прежде всего должен спрятаться и приготовить винтовку.
На другой день, 31 мая, чуть только стало светать, я
бросился к окну. Дождь перестал, но погода была хмурая, сырая. Туман, как саван, окутал горы. Сквозь него слабо виднелись долина, лес и какие-то постройки
на берегу реки.
С изумительной яростью они
бросились друг на друга.